Глава 20
- Что-нибудь еще? – молодой официант услужливо склонился над моим столиком. Я небрежно помотал головой, и официант тут же деликатно убрался прочь, оставив, наконец, меня наедине со своими мыслями и чашкой горячего кофе.
Мысли были не очень веселыми. Точнее, совсем невеселыми. Если бы я не был таким законченным циником и реалистом, я бы, возможно, даже попытался бы покончить с собой, чтобы показать им всем. «Все» - это Шон, Билл, Дэвид и еще очень много людей, прямо или косвенно виноватых в этой ситуации, глупой и досадной настолько, что это кажется просто смешным.
Ну, мог бы я еще пару месяцев назад, даже в бреду, предположить, что сейчас все будет так? Я никогда не был психом, желающим быть влюбленным в собственного брата-близнеца. Так почему же это досталось мне?
Хотя, сетовать на злобную Судьбу тоже глупо. Все равно ничего не поправишь. Просто… За последний месяц я наделал столько ужасных ошибок, что в их свете все мои прежние грехи становятся просто несущественными.
Например… Черт, я даже вспоминать это не хочу. Слишком виноватым начинаю чувствовать себя. Я ведь действительно не думал, что моя «небольшая» месть Биллу за его невнимание и мои вдруг проснувшиеся чувства выльется в такой кошмар. Я имею в виду Испанию и то… изнасилование. Внезапное, еще тщательно скрываемое от самого себя знание о моих истинных чувствах к брату сделало меня почти сумасшедшим. И еще этот чертов Шон, который, казалось, в то время был Биллу важнее меня. И вдруг открывшаяся правда об «отношениях» брата и гря§ного урода Уилкса… Нет, я не пытаюсь оправдаться – всего лишь объясниться. Я понимаю, что никакие обстоятельства не оправдывают меня, но…
В тот день я впервые за всю свою жизнь предал брата. Я просто договорился с парочкой отморозков, что они изобразят изнасилование: полапают моего братца и отпустят восвояси. Не мог же я предположить, что у них появятся собственные планы относительно Билла… Хотя, вообще-то мог, просто не захотел. И в итоге…
А ведь Биллу уже несколько раз приходилось переживать подобное в школе. Он как-то проговорился, но я так и не понял толком, о чем он пытался рассказать. А потом он старательно уходил от вопросов на эту тему. Херовый я брат, наверное, раз я до сих пор не знаю очень многого о Билле.
Мое последнее «наказание» ведь тоже было предательством. Но на этот раз я знал, что делаю. Тем не менее, я не уверен, что поступил правильно. Конечно, я сделал это не для своего развлечения. Я действительно считаю, что поступал во благо Биллу. Но…
А может, я просто трус и боюсь изменить хоть что-то в наших отношениях.
В любом случае, больше всего я виноват не в том, что подставил Билла в Испании. И не в том, что опять предал его сегодня. Наибольшая вина лежит на мне за то, что я осмелился влюбиться в собственного брата, доверявшего мне больше, чем кому-либо. Только за одно это я должен вечно гореть в аду.
Смешно… Пять лет я регулярно трахал Билла. Но вину а почувствовал только сейчас. Я, конечно, не считал наши с ним «отношения» правильными. Но это было… почти как онанизм, только намного приятнее. Самоудовлетворение – ведь Билл как часть меня. Но любовь… Это совсем другое. Тем более, что я в принципе презираю это чувство.
Черт. Черт. Черт.
Ладно, плевать. С этим я разберусь позже, когда избавлюсь от присутствия Шона в нашей жизни и выиграю пари.
Я залпом выпил уже остывший горький кофе и бездумно уставился в прозрачную витрину.
Хотел бы я быть одним из той безличной черно-белой толпы, что наполняет улицы большого города равномерным гулом и движением. У них такая простая жизнь и такие глупые, банальные тревоги и желания. Их не волнует ничего, кроме их благополучия, и в этом их счастье – такое же мелочное, ничтожное, как они сами.
Я слаб, в отличие от Билла, который выберет скорее вечное страдание, чем эту скучную черно-белую жизнь простого обывателя. Он рискнет быть растоптанным, но пойдет наперекор толпе. В этом его сила и его слабость. А я всего лишь хочу уберечь его. Не знаю уж, от чего, но все чаще мне начинает казаться, что Билла нужно беречь в первую очередь от него самого.

Повернув ключ в замке, я изумленно замер. Неужели Билл не пошел на встречу с Дэвидом? Но он же так хотел поделиться с ним своими мыслями по поводу нового альбома…
- Билл? – я неуверенно прошел в квартиру и замер посреди прихожей с глупейшим выражением на лице.
- Том, как я рада! – мама крепко обняла меня, а я не мог даже пошевелиться. В голове осталось одна мысль: «Как же некстати!».
- Я тоже, - через силу выдавил я, напрягая мышцы лица в безуспешной попытке изобразить улыбку.
- Ты еще подрос, - мама отстранилась и окинула меня внимательным взглядом. – И как возмужал!
- Мам, - недовольно протянул я, почему-то неприятно задетый ее словами.
- Ладно-ладно, - засмеялась она и чмокнула меня в щеку. – А где Билл? Я с ним утром говорила, сказала, что приеду.
Вот сволочь мой братец! А мне позвонить, предупредить не мог?
- У него с Дэвидом сегодня встреча, в «Галактике». По поводу нового альбома.
Мама почему-то помрачнела и, взяв из комнаты сумочку, торопливо направилась к дверям.
- Ты куда? – поразился я.
- За Биллом, - мама широко улыбнулась, но в ее глазах я видел тревогу. Черт, что же такое? Почему она так странно себя ведет?
- Мам, не стоит. Он вернется к вечеру. Билл ведь не ребенок. Ну чего ты…
- В том-то и дело, что уже не ребенок, - едва слышно прошептала мама, и мне в первую секунду показалось, что я ослышался.
- Ма?
- Нет, ничего, - она мягко отстранила меня. – Не беспокойся.
- Мам, как не беспокоиться, если ты так странно ведешь себя! – возмутился я.
- Позже поговорим, хорошо? – мама погладила меня по плечу. – Просто мне нужно… - она запнулась и отвела взгляд.
- Мама! – я твердо на нее смотрел, дожидаясь ответа. Вдруг в моем кармане зазвонил телефон. Мама, воспользовавшись паузой, быстро вышла из квартиры, оставив меня в полнейшей растерянности.
- Да? – раздраженно рявкнул я в трубку.
- Я помешала? – голос Аннет звучал обиженно, и я смягчился.
- Ты уже говорила с Шоном?
- Да, только что. Давай встретимся, надо обсудить кое-что.
- Конечно! – обрадовался я. – Где?
- Приходи ко мне.
Я убрал телефон в карман и, оценивающе взглянув на себя в зеркало, почти бегом отправился к Аннет.

Дом, в котором жила Аннет, расположился в дальней полузаброшенной части города, где на полутемных улицах сиротливо ютились неисчислимые бары и мелкие магазинчики. Вообще, местный «пейзаж» нельзя было назвать грязным или отвратительным, скорее… да, убогим, вызывающим какую-то странную жалость к местным жителям.
Одно здание теплого бежевого цвета приятно выделялось из ряда одинаковых облупленных серых строений. Это и был дом, где обитала Аннет. Ее крохотная квартирка располагалась на самом верху, почти на чердаке, на который нужно было очень осторожно подниматься по шаткой деревянной лестнице.
В аккуратную голубую дверь с чуть покосившимся номером «13» я постучался с какой-то робостью. Признаться, мне нечасто приходилось бывать в таких домах, и я даже немного боялся видеть квартиру Аннет, словно опасаясь разочарования.
- Здравствуй, Том, - открыв дверь, Аннет приветливо улыбнулась мне и отошла в сторону, пропуская меня в квартиру.
Я огляделся. Квартирка Аннет была крохотной, но очень чистой и по-своему даже уютной.
- У тебя тут так…
- Убого, я знаю, - вздохнула Аннет.
- Да нет. Мне нравится, - я улыбнулся ей.
- Это квартира моей бабушки. Прежнюю-то я продала после помолвки с Шоном.
Я почувствовал себя очень неуютно.
- Извини, - опустил я глаза, рассматривая свои кроссовки.
- Том, посмотри на меня, - Аннет мягко улыбнулась. – Я тебя не виню.
Легче мне не стало. Черт, я почувствовал себя еще более виноватым. Какие же мы с Биллом идиоты! Из-за глупой прихоти разрушить жизнь хорошего человека…
Я вздохнул и сел на продавленный диван, аккуратно застеленный выцветшим покрывалом.
- Что Шон?
- Все идет, как надо, - Аннет села рядом со мной.
- Думаешь, он не… - я запнулся.
- Билл не выиграет пари, - так уверенно сказала Аннет, что я тут же ей поверил.
- А что… - я хотел спросить, о чем именно она говорила с Шоном, но вдруг понял, что не хочу этого знать. – Ладно, неважно. Он тебе поверил?
- Чаю будешь? – вместо ответа спросила Аннет. Я ошарашено кивнул.
Он отлучилась на пару минут, во время которых я разглядывал комнату. Все-таки, несмотря на бедность обстановки, мне здесь определенно нравилось. Особенно то, что Аннет явно очень постаралась, добиваясь от квартиры хоть сколько-то приличного вида.
- А у тебя как дела? – спросила она, возвращаясь с двумя большими кружками.
Я поморщился, вспомнив, как мы с Биллом расстались сегодня утром. Да уж… И еще мама приехала.
- Так плохо? – сочувственно посмотрела на меня Аннет, понаблюдав за моей, видимо, выразительной мимикой.
- С Биллом проблемы, - вздохнул я. – Мы… поссорились. И – плохая новость. К нам приехала погостить наша мама.
Аннет засмеялась.
- Хуже некуда. Для Билла. А вот нам с тобой приезд вашей мамы весьма кстати, ведь у твоего брата будут связаны руки.
- Да, конечно. Но… - я пожал плечами, что бессмысленно пытаться объяснить Аннет, почему присутствие мамы меня напрягает. «Из-за мамы мы с Биллом не сможем трахаться» - нет, я ни за что не скажу подобного Аннет.
- А моя мама умерла, - тихо проговорила Аннет, отводя взгляд. – Пять лет назад.
- как это случилось? – я сочувственно посмотрел на нее.
- Автокатастрофа, - коротко сказала Аннет, сжимая побелевшими пальцами кружку с чаем.
Она словно ушла в свои воспоминания, а я вдруг понял, что совершенно ничего не знаю о ней – даже ее возраста.
- Расскажи о себе, - тихо попросил я, осторожно дотронувшись до руки Аннет. Она заморгала, будто пытаясь вернуться в реальность, и внимательно посмотрела на меня, отчего я почувствовал какое-то странное волнение.
- Тебе рассказать полную биографию? – усмехнулась Аннет. – Боюсь, моя жизнь не покажется тебе особо интересной. Я родилась двадцать два года назад на окраине Берлина, прямо в этой вот квартире. Моя бабушка считала себя знахаркой и не позволила моей матери рожать в больнице. Может быть, она была и права. Особенно, если учесть, как в больницах обслуживают бедняков.
Мне опять стало неловко, и я принялся за разглядывание собственных рук, жадно вслушиваясь в рассказ Аннет.
- Отца я своего никогда не знала, и порой у меня возникали подозрения, что и моя мать не знала его. Странно, правда? – Аннет хихикнула, но мне это совсем не казалось смешным. – Детство мое прошло здесь же. Надо мной издевались, конечно. За то, что я рыжая, что у меня нет отца, что бабка моя – ведьма. После – за то, что я была, по мнению местных парней, «слишком гордой» и не пыталась залезть ни в чью постель. Вот так я и жила семнадцать лет. И только после смерти мамы я, наконец, осмелилась изменить хоть что-то в своей жизни. Я уехала в Англию, в Лондон. Без денег, без знакомых – просто потратила последние сбережения и купила билет на самолет. Так началась моя совершенно самостоятельная и независимая жизнь.
- Начало было, скажем прямо, неудачным. Представляешь, меня чуть не сделали проституткой. Обещали жилье, работу – и привезли в бордель. Я сбежала оттуда, конечно. Устроилась официанткой в какую-то забегаловку. Со мной работала еще одна девушка, Люси, она мечтала выучиться на визажиста, - глаза Аннет погрустнели. – Я однажды заболела – ничего серьезного, но уж очень не хотелось в таком состоянии всю ночь торчать в кафе. Люси согласилась подменить меня, и… ее изнасиловали и убили – прямо там, в этой грязной забегаловке.
- И знаешь, что самое страшное, Том? – в голосе Аннет была какая-то тоска, что я невольно вздрогнул. – Когда мне рассказали об этом, я… Я почувствовала облегчение! Облегчение, что меня там не было!
- Но это… - вмешался я, но Аннет меня прервала.
- Я знаю, что это естественно. Но… Я чувствовала себя ужасно. Даже пыталась покончить с собой… Собиралась спрыгнуть с моста на шоссе: либо разобьюсь, либо под колесами машины погибну.
Аннет перекрестилась.
- Меня тогда Шон спас. Я уже была готова спрыгнуть. А он просто мимо проезжал, но, в отличие от других, остановился и начал убеждать меня, что не стоит этого делать, что это глупо и из любой, даже самой трудной ситуации есть выход лучше, чем самоубийство…
У меня закружилась голова, и я словно перенесся во вчерашний день, на ту крышу, где Аннет говорила мне те же слова.
- Я послушалась его. Сейчас мне кажется, что я просто боялась умереть. В любом случае, он спас меня от моих ядовитых мыслей и бесконечного ощущения безысходности. Он помог мне найти работу, выучиться на визажиста… Он не держал меня, когда я решилась вернуться в Германию, хотя из-за этого мы стали очень редко видеться, пока он не приехал к отцу. Шон помог устроить мою тяжело больную бабушку в дорогую клинику, чтобы она не умерла в нищете. Я очень многим обязана Шону.
- Аннет, - я встал на колени перед ней, заглядывая в ее печальные глаза. – Извини меня… нас. Прости, пожалуйста.
- Том, - она улыбнулась, - я же говорила, что не виню тебя. И Билла. Просто, видимо, Шон не настолько любил меня. Он очень уважал и ценил меня, но иногда этого недостаточно.
- Ты хочешь сказать, что Шон любит Билла? – поразился я, пытаясь перебороть странную ревность, что принялась снова терзать меня.
- Думаю, да, - вздохнула Аннет. – Но знаешь, Том, если ТЫ любишь брата, ты не должен сдаваться. Никогда.
Никогда… Это слово похоже на «вечно» и «навсегда» - те слова, которые я ненавижу. При всей своей глобальности, они настолько пафосны и напыщенны, что теряют весь свой смысл и становятся просто смешными. Но «никогда», сказанное Аннет, было настолько искренним и наполненным чувством, что я поверил.
«Никогда, - сказал я себе, направляясь домой. – Никогда я не сдамся и не отпущу Билла. Никогда…» Даже если мне придется бороться со всем миром. Даже если мне придется бороться с самим Биллом.

Едва переступив порог квартиры, я понял, что что-то случилось. Стойкий запах нашатыря ударил по моему обонянию, но еще до этого я почувствовал какую-то не вполне осознанную тревогу.
- Мама! – даже не раздевшись, я бросился в комнату.
- Том… - мама устало посмотрела на меня и перевела взгляд на мертвенно бледного Билла.
- Что случилось? – я с трудом произнес эти слова, изо всех сил пытаясь вдохнуть, но скованные ужасом легкие не слушались меня.
- Он… Ему звонили… - мама никак не могла сосредоточиться и связно рассказать, что же произошло. – Спросил «Джей?»…. А потом… прошептал что-то, вроде «Люблю», и…
Я облегченно перевел дыхание. Слава Богу, все хорошо, Билл просто в обмороке. Раньше с ним это частенько случалось. Вот только… Кто такой Джей?
- Мам, успокойся, - я сходил на кухню и принес маме воды.
- Почему он от нашатыря не очнулся? – недоуменно спросила она, немного успокоившись.
- Да уж, такая вонь и мертвого поднимет, - я подошел к Биллу и сел на пол рядом с кроватью, любуясь спокойным и умиротворенным лицом брата. А я и забыл, каким он бывает красивым, когда спокоен. Просто – красив, как лики ангелов на рельефе какой-нибудь церкви.
Я со всей силы, на которую был способен, ударил Билла по лицу. Потом – еще и еще.
- Что ты делаешь? – закричала мама и бросилась ко мне, словно пытаясь удержать меня. Но я уже опустил руки, заметив легкое подрагивание ресниц брата.
- Том? – недоуменно спросил он, открывая глаза и потирая ладонью красную от ударов щеку.
- Ну, Слава Богу, - разрыдалась мама, обнимая нас. Я едва заметно улыбнулся.
Да уж, мама, с нами ты точно не соскучишься.
Вот он – обычный день из жизни братьев Каулитцев.

- И все же, Билл, что произошло?
Мы втроем были на кухне: я и Билл сидели за столом, упорно стараясь не смотреть друг на друга, а мама готовила что-то очень аппетитное.
- Так ты скажешь или нет? – мама повернулась к нам и внимательно посмотрела на Билла.
Он покосился на меня, но все же ответил:
- Друг детства звонил.
- И поэтому ты упал в обморок?
- А я не помню, чтобы у тебя в детстве был друг по имени Джей, - задумчиво протянул я.
- А ты вообще много чего про меня не помнишь, - злобно прошипел Билл и, резко вскочив со стула, выбежал из кухни.
Мама укоризненно покачала головой.
- том, вы как дети малые.
Я тяжело вздохнул и отправился следом за Биллом.
- Ты можешь хотя бы при маме вести себя по-человечески?
- Кто бы говорил, - он фыркнул, вызывающе глядя на меня.
- Что ты имеешь в виду?
Билл вдруг схватил меня за плечи и втолкнул в ванную, закрыв за собой дверь.
- Ты хорошо развлекся, Томми, - Билл прижал меня к стене и жарко зашептал мне на ухо, обжигая кожу горячим дыханием. Его рука уже пробралась под ремень моих штанов и настойчиво обхватила мой член. – Но ты еще не победил.
- Пусти, - я попытался оттолкнуть Билла, но он еще сильнее прижал меня к холодной стене, ритмично двигая рукой в моих штанах.
- тебе же нравится, братишка? – тонкие пальцы пробежались по всей длине моего члена и мягко потерли головку.
- Прекрати, простонал я, из последних сил стараясь удержать рассудок.
Билл тихо рассмеялся, выгул руку из моих штанов и начал демонстративно облизывать пальцы, нарочито медленно скользя по ним острым язычком. «Уходи», - жалко пискнул в моей голове голосок разума, но тут же затих, сметенный оставшимся еще с утра диким желанием. Я заворожено, словно кролик перед удавом, смотрел за тем, как Билл провел блестящими пальцами по припухшей нижней губе. От этого зрелища мне капитально сорвало крышу, и я со странным рыком притянул к себе Билла, сладко вжимаясь в его тело. Он хищно улыбнулся и, слегка прикусив мочку моего уха, вновь обхватил влажными и скользкими пальцами мой член, смешивая выступившую смазку с собственной слюной.
- тебе нравится, - его голос доносился словно издалека, заглушенный шумом крови в моих ушах. Если бы я мог хоть чуть-чуть соображать, я бы, наверно, заметил, что слышу только свое сбитое дыхание и бешеный стук только моего сердца.
- Могу поспорить, ты сейчас мечтаешь войти в меня, резко засадить мне, чтобы я кричал от боли и удовольствия. Верно, братишка? – он ухитрялся шептать, не прекращая жадно целовать мою шею. – как же ты утром удержался, бедненький…
Я сильно закусил губу, стараясь сдержать животный стон, рвущийся наружу. Билл слегка отстранился, насмешливо глядя в мои глаза.
- Через четыре дня ты будешь выполнять мое желание, - хрипло выдохнул Билл прямо в мой раскрытый рот и игриво скользнул языком по моим губам. Я невольно подался вперед, безумно желая вновь почувствовать сладость его губ, но Билл издевательски ухмыльнулся и увернулся от поцелуя, сильно сжимая мой член. С тихим всхлипом я кончил, уткнувшись лбом в твердое плечо Билла. Он вынул свою руку и, равнодушно вытерев ладонь об мою футболку, молча вышел из ванной, оставив меня морально опустошенным, с горящими щеками и противно мокрыми штанами.
Если так пойдет и дальше, то к концу той недели, которую у нас будет гостить мама, я совершенно точно сойду с ума. Раз уж даже эти полдня превратились в настоящий кошмар.

Как выяснилось позже, я еще был оптимистом. Сумасшествие, полное и неподдающееся лечению, гарантировано мне уже после сегодняшней ночи.
- Так, мальчики, - решительно начала мама, когда мы уже наговорились и приготовились ложиться спать. – Поскольку в вашей квартире почему-то так мало мебели, слишком мало для нас троих, мы поступим следующим образом. Я буду спать в гостиной, на диване, а вы…
- Но мам! – возмущенно прервал ее я. – мы не можем… То есть, я не хочу!
- Мудрый Томми знает какое-то другое решение этой проблемы? – издевательски спросил Билл. Я заткнулся и, напоровшись на многозначительный взгляд брата, понял, что у него на эту ночь были большие планы.
После эпизода в ванной Билл вел себя как-то странно. То полностью уходил в себя, улыбаясь раздражающей меня мечтательной улыбкой, то начинал усиленно язвить, демонстрируя свою обиду. Уже за два часа я устал от этого настолько, что совершенно не представлял, как проведу с братом целую ночь.
- ну, хорошо, - вздохнул я и поплелся в спальню следом за Биллом. Черт, он же точно задумал какую-нибудь пакость. И вообще, это аморально – заниматься сексом, когда у нас гостит мама.
- Что-то ты напряжен, братишка, - Билл медленно стянул с себя безразмерный свитер, длинные рукава которого прикрывали раны на левой руке. – Я помогу тебе расслабиться.
- Да неужели? – я скинул футболку и принялся за ремень, неожиданно наслаждаясь этой маленькой игрой.
- Ты же знаешь, я очень хорошо это умею, - Билл скользнул ладонями по своему животу и, покачивая бедрами, словно в такт какой-то музыке, медленно вытянул ремень из петель своих слишком узких джинсов.
- Я бы не сказал, чтобы ОЧЕНЬ хорошо, - притворно задумавшись, протянул я, внимательно наблюдая за импровизированным стриптизом брата.
- Полсотни моих парней подтвердят это, - хмыкнул Билл, довольно наблюдая за моей реакцией, в то время как его пальцы дразнящее поглаживали ширинку.
- У них был дурной вкус, - буркнул я, быстро разделся и забрался под одеяло, искренне полагая, что игра окончена. Не тут-то было.
- Тебе хорошо все видно? – притворно заботливо спросил Билл, очень медленно, буквально по сантиметру стягивая с себя джинсы.
Я уже приготовился ответить какую-нибудь очередную колкость, но… Не знаю, что меня остановило. Вот только мне вдруг стало совершенно плевать, что в соседней комнате спит мама, что Билл явно просто мстит мне за сегодняшнее… Мне просто хотелось наслаждаться моментом. Как раньше – еще месяц назад. Только теперь все было еще лучше, еще острее, ведь я, черт побери, люблю Билла.
- Замечательно, - приглушенно ответил я, внимательно наблюдая за движениями брата, становившимися все более откровенными и вызывающими. Билл тем временем уже разделался с джинсами, оставшись в тонких трусах, обтянувших худые бедра, и массивных браслетах-цепях на хрупких запястьях. Это выглядело бы забавно на ком угодно, но не на Билле, умудрявшемся быть опьяняюще сексуальным даже в таком нелепом виде.
- Как думаешь, Том, - Билл медленно подошел к кровати и присел рядом со мной, - мама услышит, если я сделаю вот так? – и он вдруг негромко, но чертовски эротично застонал, откидываясь на постель.
- риск есть, - пожал я плечами, стараясь не рассмеяться. От этой выходки Билла мое возбуждение тут же прошло. Он же совершенно, абсолютно сумасшедший – мой брат. Я знаю, что Билл жесток, самолюбив и порочен. Он – да и я тоже – совершил столько отвратительных поступков, сколько хватило бы и на десяток грешников. Но… Когда он вел себя вот так, выгадывал какой-то свой невинно-озорной фокус, я обожал его. жаль только, что раньше я был так глуп и слеп и не замечал томительно-сладостного тепла, как патока, окружавшее мое бешено стучащее сердце.
Глупо было предполагать, что я влюбился в Билла только сейчас. Просто, видимо, все эти пять лет понадобились мне, чтобы осознать и принять это чувство.
Билл заполз под одеяло и лег рядом со мной, обнимая меня за талию.
- Тогда секс на сегодня отменяется, - хихикнул Билл и игриво лизнул кончик моего носа.
- Какая жалость, - я шутливо надулся и попытался ухватить Билла за задницу, но он легонько шлепнул по моей руке.
- Отстань, противный, - капризно протянул Билл, и, после секундной паузы, мы одновременно рассмеялись.
- Я думал, ты будешь мстить, - уже серьезно сказал я, не отводя взгляда от темных глаз напротив.
- Буду, - улыбнулся Билл. – Но не сегодня.
Он подложил локоть под голову, я сделал то же, словно мы были отражениями друг друга.
- Ты такой чертовски добрый… - саркастично прошептал я.
Его рука мягко погладила мой живот, и я точно так же провел пальцами по худому подрагивающему животу брата.
- Просто сегодня исполнилась моя мечта, - счастливо буркнул Билл и накрыл нас обоих одеялом. Мы лежали рядом, обнимая друг друга и соприкасаясь лбами, чувствуя наше одинаково прерывистое дыхание и бьющиеся в унисон сердца.
А за стеной лежала женщина, внутри которой – прямо там, под сердцем – почти девятнадцать лет назад точно так же обнимались два еще не рожденных человечка, обреченных на проклятье этой странной, непонятной любовью.
- Тебе бы романы писать, братишка, - тихонько прошептал Билл. – Да, ты опять сказал это вслух.
Я хмыкнул и еще крепче прижался к горячему телу брата.

Что-то теплое и совершенно невесомое щекотало мой нос. Я приоткрыл один глаз и тут же зажмурился, спасаясь от казавшегося ослепительным света. Неужели уже утро? Казалось, прошло лишь несколько минут с тех пор, как я заснул, сладко обнимая Билла.
Билл… Я протянул руку, пытаясь нащупать брата рядом с собой, но вместо горячей нежной кожи пальцы наткнулись на холодную ткань простыни. Но почему…
Распахнув глаза, я резко сел на кровати и оглядел комнату, в которой царил просто потрясающий беспорядок. Похоже, братец очень спешил. Я перевел взгляд на будильник – всего-то десять утра. Куда мог деться Билл в такое время? Обычно-то он вставал не раньше полудня.
- Мам, - я соскочил с кровати и бросился в гостиную. Мама тоже уже проснулась и сейчас сидела в кресле, читая газету и попивая ароматный кофе.
- Доброе утро, Том, - она посмотрела на меня и тут же снова уткнулась в газету. – Может, ты хоть что-нибудь на себя оденешь?
Я тихо чертыхнулся и смешно ретировался в спальню. Надо же так проколоться перед мамой! Я быстро натянул на себя трусы и какие-то штаны и вернулся в гостиную, выжидательно уставившись на маму.
- Не гипнотизируй газету, Том, - фыркнула мама и отложила газету.
- Ты не знаешь, где Билл? – ненавижу эти слезливые интонации в моем голосе.
- Час назад ушел, разодетый весь, как на свидание. Сказал, к какому-то Шону.
Я меланхолично присел на диван, ежась от внезапного холода, пронзившего меня до самого сердца. Все, настал час «x». Могу поспорить, Билл сейчас усиленно соблазняет Шона.
Аннет вчера так уверенно говорила, что Билл не выиграет пари. Хотел бы я в это верить.
Как же тяжело в решающий момент просто сидеть и ждать вестей, гадать, что происходит сейчас там… Не в меру разыгравшееся воображение подкинуло пару картинок, от которых мне поплохело. Дьявол, надеюсь, Аннет была права.
- Том, все в порядке?
- Да, мам. Конечно, все в порядке, - я даже не стал пытаться улыбнуться, все равно не выйдет. Изо всех сил стараясь отвлечься, я принялся разглядывать маму. – Ты куда-то собралась?
- К моей кузине, Николь. Ты ее помнишь? – что-то не так. Не знаю, что именно, но поведение мамы, еще вчера показавшееся мне очень странным, сейчас взволновало меня не на шутку.
- Мам, ты какая-то странная…
Она устало вздохнула и, словно решившись, пробормотала:
- Том, мне надо с тобой серьезно поговорить.
Я напрягся, интонации ее голоса не предвещали ничего хорошего.
- Только не сейчас, - мама вздохнула и перевела взгляд на часы. – мне пора уходить. Я вернусь часа через четыре, тогда и поговорим.
Мама уже открывала дверь, когда меня осенило. Я вспомнил ее вчерашнее волнение по поводу встречи Билла с Дэвидом, ее недовольство, что Билл сегодня встречается с каким-то неведомым ей Шоном.
- Ма, а ты ведь знаешь, что Билл – гей?
Я замер, ожидая ответа. А мама вдруг рассмеялась.
- Том, из всех ваших с Биллом проблем эта – самая меньшая.
- Так ты знаешь? – все-таки я немного удивлен. Билл ведь так старался скрыть это от мамы.
- Я же мать, - улыбнулась она. – А скрыть подобные вещи от матери невозможно.
Билл будет разочарован. Точно. Но, по-моему, так все же намного лучше. Надеюсь только, маминой интуиции не хватило, чтобы догадаться о наших с Биллом отношениях. Черт, если мама узнает, я же с ума сойду от стыда.
- Ну, ладно, до свидания, Том, - мама чмокнула меня в щеку и убежала, оставив меня в одиночку бороться с гнетущим волнением.
Поскорей бы брат вернулся.

- Какого хера это значит? – орал на меня Билл, метаясь из угла в угол. – Зачем ты распускал свой поганый язык?
Я не мог поверить в происходящее. Черт, откуда Шон мог узнать о пари? Только… Нет, это невозможно. Она бы со мной так не поступила.
- Я не понимаю…
- Чего ты не понимаешь? – вцепился в меня Билл. – того, что ты все растрепал Шону? Так хотелось победить?
- Да пошел ты! – я оттолкнул от себя брата. – Ни хера я ему не говорил!
Билл замер, внимательно глядя на меня. А потом вдруг рухнул на пол и, обхватив себя за плечи, прошептал:
- Тогда откуда он все знает?
Я сел рядом с ним и осторожно дотронулся до его плеча. Билл дернулся и, вынув из кармана какую-то свернутую бумагу, швырнул ее мне.
- Читай, - в его голосе звучала такая безнадежность, что я оторопел.
- И что же это?
Билл нехорошо усмехнулся.
- Наш новый контракт с «Юниверсал».
Просмотрев текст, я неверяще уставился на брата.
- Но это же бред…
- Я тоже так думаю. Но в этот, как ты выразился, «бред», скоро превратится наша жизнь.
- если кто-то думает, что я подпишу ЭТО, он сильно заблуждается!
- нет, Томми, - издевательски вздохнул Билл. – Это ты заблуждаешься. Потому что ты подпишешь этот контракт. И Густав с Георгом подпишут. И Дэвид.… Иного выхода нет.
- К черту, - я швырнул «контракт» в лицо Биллу. – Делай что хочешь, а я не буду подписываться под этим.
- Это мы еще посмотрим, - задумчиво пробормотал Билл, но я его не слушал, спешно выбегая из квартиры.
Кажется, мне нужно срочно кое с кем поговорить.

Аннет возмущенно прервала меня, даже не дав договорить.
- ничего я Шону не рассказывала! Я действовала исключительно в рамках нашего плана: поплакала у него на плече, сказала, что все еще люблю его, и что у меня будет ребенок от него. Я ни слова не упоминала о его отношениях с Биллом и уж тем более о пари!
Я промолчал. Все это означало лишь то, что мы в полном дерьме. Если Шон как-то узнал о пари, он сможет узнать и о других наших проделках. И это будет конец всему.
- Все очень плохо? – тихо спросила Аннет, первой прерывая затянувшуюся паузу.
- Очень. Понимаешь, это пари – еще не самый ужасный наш поступок.
- Что может быть хуже? – прошептала Аннет, с болью в глазах глядя на меня.
- Например… - я запнулся, сомневаясь, стоит ли рассказывать об этом, но мне безумно захотелось, что бы Аннет знала. – Мы убили человека.
- Что?!
- Не совсем, но… - я вздохнул и все-таки решился. – Это действительно худшее из того, что мы сделали. Год назад в Берлине проходил конкурс молодых непрофессиональных исполнителей. В нем участвовали юноши и девушки со всей Германии. Явной фавориткой была Линда Говард, совсем молоденькая девчонка, красивая, как ангел. И пела она тоже… - мне стало тяжело говорить, и я сбился на невнятную скороговорку. – Мы с Биллом поспорили на Линду, но мне не удалось соблазнить ее. Она попросту осмеяла меня, заявила при прессе, что, будь я единственным мужчиной на планете, она бы все равно не спуталась со мной. Я… обиделся, рассказал все Биллу, а он решил ей отомстить. Знаешь, ей же главное было – победить. Она ведь влюбилась в меня тогда, но боялась, что это помешает ей выиграть конкурс…
Аннет слушала меня, затаив дыхание, и я, переборов себя, продолжил.
- Билл всегда добивается от людей всего, о чем пожелает. Он уговорил членов жюри «срезать» Линду в финале. Можно догадаться, как он их «убеждал», - горько усмехнулся я. – Линда проиграла. А на следующий день ее нашли с перерезанными венами в ванной, полной крови. Рядом лежал листок бумаги со стихотворением, посвященным мне.
Я отвернулся, чтобы не видеть Аннет. Я ведь почти забыл о том случае, старательно пряча этот эпизод в дальний уголок своей памяти. И все равно, образ прекрасной девчонки, влюбившейся, но отвергшей меня, очень долго преследовал меня повсюду.
- сколько же еще грязных тайн скрывает твоя жизнь? – Аннет разрыдалась, уткнувшись в мою грудь. Я осторожно обнял ее.
- Много. Слишком много. Но самое страшное, я только сейчас начинаю понимать свою вину.
Аннет всхлипнула и, обхватив меня за шею, горячо зашептала:
- Все будет хорошо. Я обещаю…
Я крепче прижался к ней и мысленно повторил слова, в которые так хотел верить.
«Все будет хорошо».

Kaulitzсредний
не нравится не читай